Неточные совпадения
— Ну, как же, она не простит мне, — говорил Масленников, провожая бывшего
товарища до первой площадки лестницы, как он провожал людей не первой важности, но второй важности,
к которым он причислял Нехлюдова. — Нет, пожалуйста,
зайди хоть на минуту.
— Зачем же вы
заходили? — сказал
товарищ прокурора, увлекшись и прямо обращаясь
к ней.
Передо мной счет трактира Тестова в тридцать шесть рублей с погашенной маркой и распиской в получении денег и подписями: «В. Долматов и О. Григорович». Число — 25 мая. Год не поставлен, но, кажется, 1897-й или 1898-й. Проездом из Петербурга
зашли ко мне мой старый
товарищ по сцене В. П. Долматов и его друг О. П. Григорович, известный инженер, москвич. Мы пошли
к Тестову пообедать по-московски. В левой зале нас встречает патриарх половых, справивший сорокалетний юбилей, Кузьма Павлович.
— Есть недурные! — шутил Вихров и, чтобы хоть немножко очистить свою совесть перед Захаревскими, сел и написал им, брату и сестре вместе, коротенькую записку: «Я, все время занятый разными хлопотами, не успел побывать у вас и хотел непременно исполнить это сегодня; но сегодня, как нарочно, посылают меня по одному экстренному и секретному делу — так что и
зайти к вам не могу, потому что за мной, как страж какой-нибудь, смотрит мой
товарищ, с которым я еду».
Раньше
к нему
заходили товарищи, теперь, не заставая его дома, они перестали являться.
— Прямо из церкви
зайдите к нам, закусить чем бог послал и выпить за новобрачных. И
товарищей позовите. Мы звать всех не в состоянии: очень уж тесное у нас помещение; но для вас, милых моих александровцев, всегда есть место. Да и потанцуете немножко. Ну, как вы находите мою Юленьку? Право, ведь недурна?
Пионер чуть не заплакал, провожая меня и
товарища моего из острога, и когда мы потом, уже по выходе, еще целый месяц жили в этом городе, в одном казенном здании, он почти каждый день
заходил к нам, так только, чтоб поглядеть на нас.
Он злился на Белецкого и на себя и против своей воли вставлял французские фразы в свой разговор, интересовался главнокомандующим и московскими знакомыми и на основании того, что они оба в казачьей станице говорили на французском диалекте, с презрением относился о товарищах-офицерах, о казаках и дружески обошелся с Белецким, обещаясь бывать у него и приглашая
заходить к нему.
Как-то вечером
зашел к Карганову его друг и старый
товарищ, начальник охотников Лешко.
Это избиение всех родов форели, противное истинному охотнику до уженья, как и всякая ловля рыбы разными снастями, производится следующим образом: в темную осеннюю ночь отправляются двое охотников, один с пуком зажженной лучины, таща запас ее за плечами, а другой с острогою; они идут вдоль по речке и тщательно осматривают каждый омуток или глубокое место, освещая его пылающей лучиной; рыба обыкновенно стоит плотно у берега, прислонясь
к нему или
к древесным корням; приметив красулю, пестряка, кутему или налима, охотник с острогой
заходит с противоположной стороны, а
товарищ ему светит, ибо стоя на берегу, под которым притаилась спящая рыба, ударить ее неловко, да и не видно.
— Когда
товарищ зайдет, чтобы было у тебя чем дать щей хлебнуть, а
к чаю могут
зайти двое и трое, — так вот, чтобы было чем…
В самом Солигаличе
зашел я с моим
товарищем к одному юродивому — Андрюшке: как я
к нему пришел, — подал калачик, — он вдруг запел: «Со святыми упокой».
Папа никогда не давал ложных медицинских свидетельств. Однажды, — это было, впрочем, много позже, когда мы со старшим братом Мишею уже были студентами, — перед концом рождественских каникул
к брату
зашел его товарищ-студент и сказал, что хочет попросить папу дать ему свидетельство о болезни, чтоб еще недельку-другую пожить в Туле. Миша лукаво сказал...
Меня лично тянуло
зайти сюда и поискать, нет ли пропавших денег здесь — не засунул ли их куда-нибудь сам пострадавший и потом позабыл и развел всю эту историю, стоившую нам стольких тревог и потери прекрасного, молодого
товарища. Я даже склонен был исполнить это, я хотел вскочить в номер поляка и поискать и с этим приблизился
к двери, но, по счастию, неосторожное легкомыслие мое было остановлено неожиданным предупреждением.
— А может он теперь ждет меня дома…
Зашел на радостях
к товарищам… и запоздал… — старалась она себя утешить.
К вечеру
заходит к Егору Саввичу его
товарищ и сосед по даче, исторический художник Костылев, малый лет 35-ти, тоже начинающий и подающий надежды. Он длинноволос, носит блузу и воротники а la Шекспир, держит себя с достоинством. Увидев водку, он морщится, жалуется на больную грудь, но, уступая просьбам
товарищей, выпивает рюмку.